В ходе полутора векового процесса освоения сибирского края населением
Европейской России, немаловажным результатом стало для них «обеспечение психологического равновесия с
опасностями среды «по отработанным сценариям». (1) Традиционная
преимущественно русская адаптивная культура и культурные традиции многих
национальных групп эволюционировали в адаптированную культуру, а каждая
этническая группа приобретала свойства таксономической единицы своего этноса.
Одновременно, адаптируемая среда приобретала для нового единого социума
свойства «малой Родины». Динамика процесса обусловлена взаимодействием
адаптентов этнической культуры и факторов осваиваемой среды, их взаимным
влиянием и изменениями.
Нами была исследована
динамика и итоги изменений взаимодействующих адаптентов на основе поэлементного
анализа представлений и установок материальной и духовной культуры русских
старожилов Приенисейского края.(2) Однако, следует выделить ряд аспектов
комплексной адаптации как социума в целом, так и отдельной личности на
современном этапе сибирской истории. Поэтому предметом анализа данной
публикации является проблема формирования новой сибирской ментальности в
условиях завершения психологической адаптации российских мигрантов на сибирской
земле. Соответственно, одной из задач мы выделяем постановку проблемы поэтапной
адаптации человека в современных условиях в контексте ее результатов.
В XVII – XVIII вв. феномен русской колонизации сопровождался формированием постоянного оседлого земледельческого населения на осваиваемых землях, созданием нового «кормящего ландшафта». Традиционная этническая культура стала здесь особой «технологии выживания», «технологии освоения естественных ресурсов… и формирования социальной структуры». (3) Суровые факторы среды трансформировали прежние традиции в экономике, социальной жизни, культуре. Но и внешняя среда осваивалась («окультуривалась») в стремлении воспроизвести привычные формы жизнедеятельности. Поэтому под понятием «адаптация понимается процесс взаимного приспособления между культурой и средой, направленного на выживание и стабильность социальной системы». (4) Результатом взаимной адаптации пришлого населения и окружающей среды Сибири явилось формирование «совокупности социально-исторических и географических признаков определенной среды обитания, которая налагает печать своих особенностей на человеческие общежития, развивающиеся в этой среде». (5)
Наряду с созданием новой хозяйственно-бытовой инфраструктуры, удалось значительно нейтрализовать и психологическую «чуждость» среды. В сознании потомственных русских сибиряков произошло перемещение образа Сибири в позитивный компонент «картины мира». Князь П.Д. Горчаков писал в первой половине ХIХ в.: «Бесспорно, что сибиряки гордятся своей родиной, к коей привязаны более внутренних обывателей (то есть, жителей Европейской России. – Б.А.), что они с излишеством ценят ее изобилия и удобства». (5) Современники подчеркивали, что «сибиряк на всем Востоке России чувствует себя, как дома».
Степень адаптированности потомственных старожилов была достаточно высока: она зафиксирована в хозяйственной деятельности, прежде всего в земледелии, строительстве жилищ, одежде, пище, верованиях и фольклоре. Об итогах адаптации под воздействием природно-климатических и этно-генетических факторов в работе «Русские старожилы Сибири» был сделан вывод: «Русские Сибири, несмотря на то, что пришли из разных районов России и, в одних случаях, смешивались с местным населением, а в других нет, характеризуются некоторыми общими чертами. Размах колебаний признаков в сибирских группах в полтора раза меньше, чем у русских европейской территории страны… Каждая категория русского сибирского населения имеет некоторые свойственные только ей черты». (6) Комплексные исследования этнографов и медиков начала 1960-х гг. признали наличие приспособительной изменчивости старожилов, визуально описанной в работах ХIХ века. Впервые в советской науке русские старожилы были выделены в «особую сибирскую ветвь русского народа». (7)
Несомненно, культура русских
сибиряков включала в себя конкретный результат материальной и социальной
адаптации, выразившийся в формировании сибирского типа общинных отношений,
определенного образа жизни. Для становления нового адаптированной технологии
хозяйствования потребовалось более столетия. В дальнейшем сибирская
земледельческая и строительная культура служила фактором воздействующей
адаптации новых переселенцев. В дореволюционных работах И.С. Гурвича, А.А.
Кауфмана многократно дана динамика и статистические данные о превращении
вольных переселенцев из Европейской России в средних или зажиточных домохозяев,
хозяйствующих «по-сибирски». Советский историк В.А. Степынин, проанализировав
выводы авторов Х1Х в., определил сроки хозяйственной (экономической) адаптации
до 7 лет. Он выделил финансово-экономические, почвенно-климатические и
социальные условия, «необходимые для организации хозяйства переселенцем». (8)
Параллельно шел процесс
социальной адаптации. Новые внутриобщинные социальные факторы оказывали влияние
на воспроизводство традиционного сознания в последующих поколениях.
Адаптированные «привычки, идеалы и
принципы» являлись факторами социализации «российских»
крестьян-переселенцев в среду старожилов. В традиционном сообществе ведущую
роль играли процессы социализации традиций в границах замкнутых «миров».
Психолог П.М. Якобсон писал, что в действиях «человек … руководствуется
общепризнанными, нравственными принципами и представлениями, усвоенными привычками,
идеалами и мыслями, принятыми в данном сообществе». (9)
Возобновление «минипроцессов» адаптации последующих поколений переселенцев Х1Х в. происходило в благоприятных условиях материальной, социальной и психологической поддержки со стороны старожилов. Однако для переселенцев требовалось позитивное восприятие традиционных ценностей сибирской крестьянской общины. Свидетельства современников позволяют подтвердить явление мира старожилов, как фактор эволюции сознания переселенцев. «Откуда бы ни были новоселы, они подвергаются … безпрерывной критике и иронии, сопровождаемой и положительными советами, как поступать на сибирской почве, как пахать землю, … наконец даже советами, как говорить не возбуждая смеха. Под гнетом этих насмешек и советов, подтверждаемых собственным опытом, новые колонисты быстро уступают местным обычаям, и не далее как следующее поколение считает себя коренными сибиряками…». (10) Данное свидетельство прекрасно подтверждают мысль психолога М.П. Якобсона, что «по традициям, бытующим в данной среде», «подражанию определенному образцу поведения, следованию примеру», трансформируются прежние установки поведения. Одновременно меняется содержание элементов и структура ценностей субъективной картины мира, и, в последнюю очередь, формируется новое самосознание.
Таким образом, процесс полной адаптации к факторам среды включает в себя экономическую, социальную и психологическую составляющие.
Во второй половине XIX в. к категории старожилов, относились, прежде всего, «такие крестьяне, которые родились уже в Сибири». Для переселенцев был необходим «совершенный достаток для полной экономической ассимиляции их старожилами». По прошествии 25 лет проживания в Сибири «добровольные переселенцы» включались общиной в состав старожильческого населения. Непременным условием включения данной категории крестьян в статистические данные по старожильческой группе считалось их проживание в старожильческом селении. Переселенцам, поселившимся коллективно во вновь образовавшихся селениях, необходимо было прожить в Сибири от 25 до 50 лет для признания их старожилами. (11)
Общепринятая трактовка понятия «старожилы» гласит, что это категория потомственных крестьян, заселившихся в Сибири в дореформенный период. Мы пришли к выводу, что социум старожилов представлял динамично развивающуюся категорию. Он включал как потомственных крестьян, так и вольных переселенцев, прошедших процесс экономической, социальной и психологической адаптации в течение 25-50 лет.
Важным показателем завершения психологической адаптации и становления
нового самосознания является конфигурация идентификации «свои-чужие» как в
границах своей таксономической (этнической, конфессиональной, корпоративной)
группы, так и по отношению к другой группе: (12)
а). Позитивное оценивание членов «своего» социума, его культурных
традиций, образа жизни, норм и правил общежития;
б). Восприятие «своими» ориентиров нового социума в
нравственно-этическом поведении человека;
в). Замена прежних установок стереотипов поведения - новыми, принятыми
в данной этносоциальной группе.
Идентичность старожилов Сибири
воспроизводилась, во-первых, на основе социализирующего подражания, когда
представители последующих поколений копировали стереотипы поведения отцов и
дедов, традиционные обычаи и обряды своего социума. Во-вторых, она осуществлялась
и под принуждением общественного мнения, общинных традиций, норм обычного
права. (13) Таким образом, делаем вывод:
-
Для потомственных старожилов более
превалировал первый вариант усвоения самоидентификации (социализирующее
копирование);
-
Для вольных переселенцев, сочетание
подражания и принуждения;
-
Для ссыльнопоселенцев наиболее действенным
инструментом являлось социализирующее
принуждение.
Следовательно, с позиций выводов ведущего
советского этнографа Ю.В. Бромлея можно говорить о формировании двойственного
самосознания. (14) В нем сочетались принадлежность к этносу и таксономической
группе. Наличие специфического самосознания является подтверждением завершения
психологической адаптации и новой идентификации в составе коренного сибирского старожильческого
населения с эндоэтнонимом «сибиряк».
В современных условиях мигранты из Европейской части России,
представители как русского, так и других этносов, культур, ментальностей также
проходят сложный процесс адаптации. При этом, этапы ее также включают
экономическую, социальную, психологическую адаптацию к региональным факторам
современной Сибири.
Мы по-прежнему можем выделить представителей адаптированного потомственного населения и добровольных мигрантов. Категория подневольных ссыльнопоселенцев в лице перемещенных государством по решению суда ныне практически отсутствует. Важнейшей категорией неадаптированного населения ныне являются маргиналы. Если в XIX в. ссыльнопоселенцы давали подавляющую часть неадаптированных маргиналов, то маргиналами последних десятилетий являются представители местного сибирского населения. Настала необходимость проведения социологических исследований с целью определения этнических, социальных, конфессиональных, иных корпоративных групп, дающих наибольший процент маргиналов. Необходимо определить степень потомственной предрасположенности к психологической адаптации или отсутствия ее. Одновременно, в современной Сибири негативно трансформировались содержание факторов социализирующего копирования поведения молодежи, практически перестали действовать общественные механизмы социализирующего принуждения позитивной адаптации.
Представляется
необходимым обратиться к исследованию как отдельных элементов социализирующих
факторов, так и изучению эволюции культуры, поведения, традиционных представлений, зафиксированных в самосознании. Прежде
всего, требуется определить самоидентификацию по отношению к прежнему социуму и
новому социуму региона адаптации мигранта-переселенца. Исследование данной
проблемы важно с позиций наличия психологической комфортности у людей,
адекватных позитивному восприятию социокультурных ценностей сибирского региона.
1.
Маркарян
Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. –
1981. - № 2. – С. 81.
2.
Андюсев
Б.Е. Традиционное сознание крестьян-старожилов Приенисейского края в 60-е гг. XVIII –
90-у гг. XIX вв. // Дисс. На соиск. Научн. Степени канд. ист.
Наук. - Красноярск, КГПУ, 2002.
3.
Лурье
С.В. Историческая этнология: учебное пособие для вузов. - М., Аспект Пресс,
1997, - С. 228
4.
Кондаков И.В. Культура
России. - М., 1992. – С. 46.
5.
Цит.
по кн.: Очерки общественного движения в Сибири // Вестник знаний. – СПб., 1908.
- № 5. – С. 608.
6.
Русские
старожилы Сибири. – М., 1973. – С. 119.
7.
Там же. -
С. 5-6, 156-172.
8.
Степынин
В.А. Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма. – Красноярск, 1962. –
С. 214 – 215.
9. Якобсон П.М. Психология чувств и мотивации. - М-Воронеж, 1998. – С. 178.
10.
Кауфман
А.А. Влияние переселенческого элемента на развитие сельского хозяйства и
общинной жизни в Западной Сибири // Северный вестник. – 1891. – С. 37.
11.
Материалы
по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения
Иркутской и Енисейской губерний. – Т.1V. – В.1. – Иркутск, 1893. – С. 48.
12.
Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. –
М., 1999. – С. 157.
13.
Там же. – С. 158.
14. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии... - С. 40.
Научно-практическая конференция.
Красноярский КИЦ. Ноябрь 2003 г.